Трагедия на футбольном матче "Спартак" ‑ "Харлем" (1982). Давка в "Лужниках": очевидцы о крупнейшей трагедии советского спорта Что случилось в лужниках после матча

Не положено! «Свинство по-русски» в «Лужниках»: кто виноват и что делать

Реакция организаторов и полиции на произошедшее после матча в «Лужниках» ещё ужаснее, чем сами давка и полуторачасовые мучения зрителей.

От Ходынки до Лужников

В России как-то исторически не складывается с организацией массовых мероприятий. На ум сразу приходят Ходынская катастрофа по случаю празднования коронации Николая II, давка на похоронах Сталина, давка на матче «Спартак» - «Харлем»… Во всех случаях официальная власть старалась не распространяться о причинах произошедшего и количестве жертв, но народная память оказалась сильнее – трагические инциденты до сих пор не забыты.

В общем, с тех самых пор у правоохранительных органов страны (как бы она ни называлась – Российская империя, СССР, Россия) есть железный повод кивнуть на прошлое и, в неофициальных разговорах, добавить: народ-то у нас неорганизованный, дай ему волю – в лучшем случае лоб разобьёт, а в худшем передавит друг друга.

Официальные заявления проще и витиеватее. Полицейские в оцеплении скажут «не положено, распоряжение начальства». У начальства всегда сыщется своё начальство. У того – должностная инструкция. Которая, пусть и с некоторыми доработками, существует уже много десятилетий. Изменилась страна, люди, технические и бытовые реалии, но не инструкции по организации прохода и выхода граждан с массовых мероприятий. Так что удивляться, что организовывать как не умели, так и не умеют?

Наш футбол – позорище. И Месси это доказал

Господа показали стране очередного бога - народ месил грязь, а дети рыдали.

Совсем недавно исполнилось 35 лет трагедии в «Лужниках» - в давке после матча «Спартак» - «Харлем» погибли как минимум несколько десятков человек. Хотя на игре было всего 16 тысяч человек. Но, чтобы сэкономить силы и время, подавляющее большинство согнали на одну трибуну.

Что случилось после игры, вспоминал недавно в интервью «Чемпионату» спартаковский фанат Амир Хуслютдинов .

«Милиция подталкивала выходящих людей в спину. Мы же в них снежки кидали во время матча, поэтому они злые были. Я не хочу лить грязь на милицию, потому что мы, наверное, тоже в чём-то виноваты. Правоохранительные органы указывают на то, что якобы два потока встретились, когда Швецов гол забил. Но всё это чушь. Как и то, что на ступеньках упала девушка, и из-за этого началась давка. Понимаете, любая трагедия и любая ситуация, которая случается на стадионе, - это недоработка сил правопорядка. Кто-то недоглядел, а кто-то просто недодумал. Проблема всегда в мозгах».

У вас не возникает никаких аналогий?

«Вокруг меня трупы, руки-ноги переплетены…» 35 лет трагедии в «Лужниках»

Без жертв? Значит, всё хорошо!

Сама схема организации выхода зрителей со стадионов разрабатывалась в советское время, исходя из конкретных реалий. А они были таковы: 95% болельщиков добиралось на матчи на метро, потому что ему не было альтернативы, и сразу после игры спешило домой, потому что завтра в 9 утра уже надо было быть на работе. Народу на футболе собиралось много, поезда ходили реже, чем сейчас, проход осуществлялся по жетонам, то есть тоже медленнее, чем сейчас, когда к турникету надо просто приложить карту или телефон. Поэтому и действовали так: выпускали сектора поэтапно, растягивали толпу от стадиона до метро, чтобы не создавать давку и не перегружать метрополитен.

Страх и ненависть в Лужниках: как создать давку, заставив проклинать футбол

Дикость на выходе из «Лужников»: что об этом говорят болельщики, журналисты и VIP-гости.

В 90-е на футбол стало ходить куда меньше народу (за редким исключением), но принципы работы милиции не изменились. Людей сгоняли в одну колонну, дружно отправляли в метро, поэтому даже когда на матчи условного «Динамо» в Петровском парке или «Торпедо» на Стрельцова собиралось несколько тысяч человек, комфортнее условия от этого не становились. Ибо «не положено».

Что ещё важно знать о порядке организации выхода зрителей, которым руководствуются силы правопорядка. Он формировался во времена, когда футбол был едва ли не единственным по-настоящему массовым развлечением (наряду с телевизором и демонстрациями) граждан. И соответственно комфорт никого не интересовал. Неважно, сколько ты просидишь на секторе, сколько протопчешься по дороге к метро – альтернативы у тебя нет, жаловаться тоже некуда. Для милиции комфорт зрителей и подавно не имел значения. Главное – как бы чего не вышло. А так – загнали всех в метро, тут тебе и без инцидентов, и без давки (ну не считая лёгкой, в толпе).

Но на дворе 2017-й. У жителей мегаполиса сотни вариантов проведения досуга. Большинство из них – зрелищнее и комфортнее футбола. По его посещаемости и так больно ударили те самые 90-е с той самой идиотской системой выхода с трибун, конфликтами милиции и фанатов и прочими «прелестями». Новое поколение, которое может влюбиться в футбол после ЧМ-2018 или после таких матчей, как Россия – Аргентина, видит тот же самый лютый ад с автозаками, барьерами, конной полицией и срочниками в оцеплении. Идёшь вдоль такого кордона и уже чувствуешь себя преступником. Шаг влево – «не положено». Шаг вправо – «у меня приказ». Кто и зачем пойдёт даже на Месси и в шикарные «Лужники», если выбираться по ним придётся как подгоняемому пастухом стаду, да ещё полтора часа по холоду? Посещение матчей должно быть комфортным – от и до.

А мы после этого читаем в заявлении ГУ МВД: «Приняли все необходимые меры по обеспечению общественного порядка и безопасности граждан и не допустили чрезвычайных происшествий». То есть опять: никто не пострадал – значит всё хорошо. Но мы же не за железным занавесом живём. Почему инструкции из прошлого века не могут быть пересмотрены? Почему те же самые 60-80 тысяч зрителей спокойно покидают «Стад де Франс», «Бернабеу», «Камп Ноу», Олимпийский стадион Лондона и «Альянц Арену» в Мюнхене? Без кордонов, давки и пристального контроля полиции.

Хочешь разгрузить метро – гони всех туда

Давайте разберёмся по пунктам. Понятно, что есть «отягчающие» обстоятельства. Станции метро и МЦК расположены слишком близко к стадиону, и толпа не успевает растянуться по пути, что может спровоцировать давку на входе или на платформе метро. Вы принимаете решение о поэтапном выходе с арены. Ок. Почему эта поэтапность в том, чтобы выпустить нижние сектора (массово) сразу, а верхние спустя 40 минут? Почему не выпускать трибуну за трибуной или сектор за сектором, растянув толпу в течение 40 минут, а не спровоцировав две её волны?

Читаем ещё в заявлении ГУ МВДН: «На увеличение времени выхода граждан со спортивного объекта повлияло проведение ремонтных работ на станции метро «Спортивная» и закрытие в связи с этим ближайшего к спорткомплексу вестибюля. Станция метро «Воробьёвы горы» не работала на вход, так как по пути к ней расположен находящийся на реконструкции бассейн. Необходимость поэтапного освобождения зрителями трибун спортивного комплекса и их организованного прохода к остановкам общественного транспорта продиктованы соображениями безопасности посетителей. Указанные меры позволяют равномерно распределить нагрузку на близлежащие остановки общественного транспорта, не допустить переполнения остановочных платформ и связанных с этим несчастных случаев, а также грубых нарушений общественного порядка».

Здесь прекрасно всё и здесь же кроется главная, пожалуй, проблема организации выхода со стадиона. Она не в поэтапности (это ещё можно объяснить и потерпеть), а в том, что, несмотря на то что в 2017-м в Москве полно вариантов приехать и уехать из «Лужников», силы правопорядка настоятельно гонят все 80 тысяч человек на несчастную станцию «Спортивная». Как в 1977-м. Давно открыта и работает станция метро «Воробьёвы горы». При чём тут реконструкция бассейна? Его что, снесёт толпа? Ну выставите оцепление вдоль него, если переживаете за его сохранность. Распределить нагрузку между двумя станциями метро, как это делалось на «Открытие Арене» во время Кубка конфедераций, – уже меньше нагрузки, меньше толпа и меньше времени топтания на холоде.

Теперь раскрою главный секрет. В Лондоне, Мадриде, Милане, Мюнхене и других городах с огромными стадионами не бывает давки в метро, потому что в XXI веке метро давно перестало быть единственным способом добраться на футбол. Людей не сгоняют в одно место, а, наоборот, не мешают им рассеяться вокруг стадиона. Кто-то идёт к припаркованным в окрестностях автомобилям, кто-то – к автобусам и такси, кто-то – пешком. И Москва XXI века ничем не отличается от европейских городов. Но вокруг – кордоны, и никуда ты не свернёшь с одного несчастного маршрута к перегруженному метро. Которое таким образом пытаются разгрузить. Принудительно сгоняя туда тысячи, а то и десятки тысяч людей, которым туда не надо. Это как, логично?

«Лужники»: рай или ад? Только факты и фото

10 выводов о главном футбольном стадионе России.

Тестовый матч, подопытные кролики

Сейчас люди ценят комфорт и время. Не мешайте им – и они разбредутся кто по окрестным ресторанам, кто по прекрасным набережным Лужников, чтобы переждать час пик, кто к местам парковки автомобилей, кто к соседним станциям метро (потому что дойти до них быстрее, чем полтора часа толпиться у «Спортивной»), кто – к прилегающим улицам (если вы не будете их перекрывать), чтобы за пару минут вызвать такси и уехать. Такой порядок куда безопаснее искусственного создания огромной толпы на одном маршруте.

В июне 2016-го мы с коллегой Гришей Телингатером смотрели в парижской фан-зоне матч Италия – Германия. Обстановка во Франции до и во время Евро оставляла желать лучшего, и террористическая угроза была серьёзной. Но никто не выставлял барьеров внутри фан-зоны, и благодаря этому, когда какой-то шутник (а скорее недоумок) взорвал петарду, люди разбежались во все стороны Елисейских полей, а не подавили друг друга в одном месте.

Теннисист Андрей Чесноков:

«За пять минут до конца матча все начали тихонечко выходить. «Спартак» вел 1:0, и на второй добавленной минуте забили второй гол. Получалось, все катились на выход, а тут забили гол, все остановились, кто-то побежал обратно, чтобы посмотреть, что произошло. Такая неразбериха началась.

Было темно. Кто-то, возможно, упал на ступеньках, на него тоже кто-то упал, и получилась как будто блокада — выйти было невозможно. Человек лежит, на нем еще один, на нем другой… Такое давление, это невероятно. Я все это видел.

Я честно скажу, у меня все хрустело и болело, я думал, это конец. Но когда он наступит, я не знал. Но я все же был теннисистом, как змея изворотливый. И я оттуда выкарабкался, какое-то сделал движение, перепрыгнул через десять человек и оказался на островке между перилами.

Я стоял там с каким-то солдатом, человеком в военной форме, и нас ребята хватали за ноги, просили: Спаси! Помоги! Мы умоляем! А мы ничего не могли сделать, потому что если кого-то вытаскивать из этой толпы, все за него держатся, все хотят жить. Мы пытались»

«20 октября 1982 г. после футбольного матча на Большой спортивной арене Центрального стадиона имени В. И. Ленина при выходе зрителей в результате нарушения порядка движения людей произошел несчастный случай. Имеются пострадавшие. Проводится расследование обстоятельств происшедшего»

Очевидец:

«Когда я был на этом матче, мне было 14 лет. Погибли ребята, в основном, от 18 до 23. Это произошло как торнадо. То есть может человек стоять в полуметре, и не коснется и волоска на его голове… Люди падали по обледенелым ступеням… Я упал и уже начал задыхаться, но меня выдернули ребята. Я отошел и встал у изгородей. На моих глазах перила начал гнуться и пролет рухнул. Эти события пытались замолчать. Началась волна похорон. На Ваганьковском кладбище каждый день было по 5−10 процессий»

Очевидец:

«Тяжело вспоминать. Майор оставил открытой одну решетку, и мы через нее проходили. Обвалилась лестница. Вспоминать очень сложно. Когда мы двигались к метро, то видели, как складывали тела»

Из интервью очевидца Амира Хуслютдинова «Life.ru»:

«Трагедия в «Лужниках» — это главная веха в моей жизни. Тем вечером я из малолетки превратился во взрослого человека. Мы все, прошедшие через этот кошмар, быстро повзрослели. В той давке я потерял своих друзей, ребят, с которыми мы болели на трибунах, своих братьев, если хотите, и первую любовь. Были свидетельства, что болельщиков подталкивали к выходу. И вот, представьте себе, огромная многотысячная толпа, подталкиваемая сзади, пробирается к одному единственному выходу.

Памятник погибшим болельщикам в «Лужниках»

Плотным потоком болельщики двигались к воротам, напирая друг на друга. Один резкий толчок, другой, и вот уже кто-то, кто послабее, упал, о него споткнулся сзади идущий и тоже оказался под ногами… Но люди продолжали движение, затаптывая слабых. Инстинкт самосохранения — это такая штука, которая порой напрочь отключает совесть и сострадание. Люди, со всех сторон окружённые толпой, задыхались, теряли сознание, падали… Нарастала паника, и никто, никто не смог взять ситуацию под контроль.

На том самом балкончике, где соединялись два потока, были перила. Хорошо сваренные перила. Однако они не смогли выдержать давления большого количества людей. Те, кто упал с балкона, отделались переломами. Те, кто остался наверху, оказались под завалом»

В материале использованы материалы агентства гражданской журналистики «

ДАВКА В ЛУЖНИКАХ

До недавнего времени мало кому было известно о событиях, произошедших 20 октября 1982 года на стадионе «Лужники». В тот вечер в результате образовавшейся давки погибло, по разным данным, от 66 до 340 человек. Точное количество жертв неизвестно и сегодня.

Трагедии на стадионах – не редкость. Когда толпу захлестывают эмоции, она становится неуправляемой. И появляется печальная статистика: Кали (Колумбия), 1982 год – 24 погибших, 250 раненых; Шеффилд (Англия), 1989 год – 45 погибших, 200 раненых; Гватемала, 1995 год – 82 погибших и 147 раненых… Большая часть этих людей погибла не от рук разъяренных фанатов, а в результате давки, образовавшейся на трибунах или в узких проходах. Как напоминание о трагедии, на футбольном поле каждый год появляются букеты цветов. Родные и близкие погибших проводят митинги – дань памяти тем, кто уже никогда не придет поболеть за любимую команду. На Лужниках всего этого не было…

День, когда московский «Спартак» в матче 1/16 финала розыгрыша Кубка УЕФА встречался в «Лужниках» с нидерландским «Харлемом», выдался холодным. Снег, ледяной ветер и десятиградусный мороз никак не способствовали аншлагу на трибунах «Лужников». Но спартаковские болельщики не собирались пропускать игру: подумаешь, мороз, – как будто нельзя согреться «изнутри»! Поэтому на матч пришло 16,5 тысячи болельщиков (именно эту цифру называет директор стадиона Виктор Кокрышев). Часть из них – голландские болельщики, но основное большинство – обычная московская молодежь, к которой слово «фанаты» можно применить с большой натяжкой.

В те годы, когда произошла трагедия, в СССР еще полным ходом происходило строительство коммунизма. Поэтому фанатское движение воспринималось как нечто абсолютно чуждое самому духу советских людей. Правоохранительным органам давались соответствующие указания: пресекать любые действия фанатов (доходило до того, что им запрещалось приходить на матч с атрибутикой любимой команды, хлопать и скандировать лозунги). Но чем большее противодействие встречали болельщики, тем сильнее становилось чувство протеста. Выражение презрения к стражам порядка стало одним из основных пунктов негласного кодекса болельщиков. Поэтому милиционеры, обнаружив, что «подопечных» не так уж много, решили собрать их на одной трибуне – трибуне «С». Так легче было контролировать ситуацию. Кроме того, к началу матча было очищено только две трибуны, так что не имеет смысла искать в действиях милиции какой-то особый смысл.

Матч проходил в целом спокойно: спартаковцы забили гол в ворота гостей, и до последней минуты всем казалось, что счет так и останется 1:0 в пользу «Спартака». Поэтому те, кто должен был добираться домой на электричках, начали постепенно выбираться к выходу. Милицейское оцепление было только радо возможности поскорее оказаться в тепле, поэтому отстающих даже начали поторапливать. Часть людей уже успела выйти через единственные открытые ворота, когда Сергей Шевцов за двадцать секунд до конца матча забил второй мяч. Позже, узнав о трагедии, он с горечью скажет: «Эх, лучше бы я не забивал тот гол…»

Все произошло в считанные минуты. Трибуны взревели от восторга, и часть болельщиков повернула назад – посмотреть, что случилось. В результате два встречных потока столкнулись в узком проходе, на лестнице, ведущей в вестибюль с арены. Остается только гадать, кто из спрессованных в единую массу людей споткнулся первым. Но их участь была решена: после секундной заминки задние «поднажали», и упавшие оказались затоптаны. Из-за возникшей давки не выдержали перила лестницы. Люди, шедшие с краю, начали падать с высоты на бетонный пол… За считанные минуты погибло 66 (по другим данным – 67) человек, еще 61 получил ранения и увечья, из них 21 – тяжелые. Искалеченных людей и трупы милиционеры сложили на промерзшую землю, вызвали машины «скорой помощи»… Тех, кто избежал чудовищной мясорубки, милиция провела по тому же выходу, не давая времени осмотреться. Но многие все же увидели последствия давки – раздавленных насмерть и искалеченных людей, которые всего минуту назад сидели рядом и радовались игре спартаковцев… Родители, обеспокоенные отсутствием детей, почувствовали неладное и приехали на стадион. Но там стояло оцепление, никого не пропускали… Тела умерших развезли по моргам.

На следующий день, 21 октября, заведующие всех кладбищ Москвы получили телефонограммы с приказом прибыть на экстренное совещание к управляющему спецтрестом тов. М. В. Попкову. Там, предупредив о неразглашении, им сообщили, что на стадионе «Лужники» произошла трагедия, к полудню 21 октября скончалось уже 102 человека. В больницах в это время находилось еще много тяжелораненых, так что страшная цифра должна была увеличиться. В связи с этим по тресту было объявлено чрезвычайное положение. Погибших в «Лужниках» должны были обслуживать вне очереди, родителям предоставили право выбрать место на любом кладбище города.

Погибших разрешили похоронить только спустя 13 дней. Гробы с телами по пути на кладбище разрешили завезти домой – ровно на сорок минут. Затем, в сопровождении милицейского эскорта, машины разъехались по разным кладбищам… Митинги были запрещены. Казалось, власти волнует только одно: чтобы все происшедшее не получило огласки.

В прессу просочилось только коротенькое сообщение. «Вечерняя Москва» скупо написала: «20 октября 1982 года после футбольного матча на Большой спортивной арене Центрального стадиона имени В. И. Ленина при выходе зрителей в результате нарушения порядка движения людей произошел несчастный случай. Имеются пострадавшие. Проводится расследование обстоятельств происшедшего». Истинные масштабы происшествия и ход тут же начавшегося расследования тщательно замалчивались.

Следствию необходимо было найти виновника произошедшего. Рассматривалась, по сути, только одна версия: давка образовалась потому, что пьяные болельщики поскользнулись на обледеневших и занесенных снегом ступеньках лестницы. Откуда взялся лед во внутреннем закрытом переходе, никого не интересовало. Суд представил главными виновниками происшествия директора Большой спортивной арены Виктора Кокрышева и коменданта Юрия Панчихина. Вскоре после трагедии они были арестованы и осуждены. Кокрышев после суда попал под амнистию, а Панчихин провел в тюрьме полтора года. К ответственности пытались привлечь и командира роты патрульно-постовой службы майора милиции Карягина. Того самого человека, который в момент давки бросился в толпу и сумел вытащить из завала нескольких человек. Когда разбирали тела пострадавших, его нашли в тяжелейшем состоянии. В госпитале он долгое время находился в реанимации и только поэтому избежал тюремного заключения. Но на всю жизнь остался инвалидом…

Подследственных обвинили в том, что контролерами на стадионе работали люди предпенсионного возраста, которые не могли обеспечить соблюдение инструкций безопасности… Заявление более чем странное, особенно если учесть два факта: во-первых, трагедия произошла вовсе не на входе в «Лужники», а на выходе, когда все находилось под контролем милиции. Во-вторых, контролеры получали такие маленькие деньги (36 копеек в час), что соглашались на эту работу только те, кто не может заработать где-то еще. Гораздо более серьезным выглядит другое обвинение: почему в тот вечер оказались открытыми только одни ворота, ведущие из галереи на улицу? На самом деле было открыто двое ворот. Через одни выпускали наших болельщиков, через другие выходили голландцы. Что, на самом-то деле, – вовсе не преступление. Иностранные подданные практически в любой стране мира находятся под особой опекой. А случившееся у «наших» ворот можно было бы считать роковой случайностью, если бы не два обстоятельства.

Виктор Кокрышев упоминал о том, что во время матча между болельщиками и милиционерами из оцепления возникла словесная стычка. Кто-то из особо ретивых принялся забрасывать милиционеров снежками и кусками льда. Ответные действия милиционеры приберегли до конца матча. Они завернули людской поток к одним из двух раздвижных ворот, чтобы выдернуть из толпы обидчиков. В ответ болельщики сцепились локтями. Тогда милиционеры решили слегка сдвинуть створки ворот, чтобы легче было фильтровать толпу. Что и стало настоящей причиной давки…

Второе свидетельство предоставил Леонид Петрович Чичерин, в то время занимавший должность старшего научного сотрудника одного из медицинских институтов столицы. 20 октября 1982 года он был на стадионе «Лужники». Увидев раздавленных и покалеченных людей, Леонид Петрович сразу же предложил свою помощь, сказал, что он врач. То, что он увидел, было по-настоящему страшно: «Вся лестница была завалена людьми. Там метра полтора точно были уже мертвые (минут двадцать уже прошло), выше – стонущие, а еще дальше – масса стоящих людей. Нас попытались снова направить в другую сторону, я опять сказал, что я врач. Меня пропустили. Там были несколько офицеров войск и милиции. Я у них спросил, вызвали ли „скорую помощь“. Они ничего не знали». Водитель единственной подъехавшей «скорой» сказал, что больше машин не вызывали. Тогда Чичерин сам позвонил в «скорую» и заказал 70 машин, объяснив, что произошла трагедия. Машины прибыли на стадион, когда с момента трагедии прошел почти час… А в это время у «Лужников» стояли десятки военных грузовиков, которые, не дожидаясь приезда «скорых», могли бы доставить пострадавших в находящиеся неподалеку клиники 1-го и 2-го медицинских институтов. Тогда жертв было бы меньше…

Футболисты стали первыми, кто увековечил память о погибших на стадионе. В 1990 году был проведен первый турнир, посвященный спартаковским болельщикам. А вечер памяти погибших состоялся с опозданием на 20 лет – 20 октября 2000 года. Сейчас на трибуне «В» установлен памятник «Погибшим на стадионах мира». Но те, чьи близкие не вернулись со стадиона после матча «Спартак» – «Харлем», воспринимают его как мемориал на месте лужниковской трагедии.

Трагедия в Лужниках (на Большой спортивной арене) - массовая давка с человеческими жертвами, произошла в среду 20 октября 1982 года в конце матча кубка УЕФА «Спартак Москва» — «ФК Хаарлем».

При счёте 1:0 в пользу «Спартака» (первый мяч забил Эдгар Гесс) за несколько минут до финального свистка часть болельщиков стала покидать трибуны. В этот момент Сергей Швецов забил в ворота «Хаарлема» второй мяч, и многие болельщики повернули обратно. Для болельщиков в этот день была открыта только одна — восточная — трибуна, и все ворота, которые вели с неё на улицу, кроме одних, были закрыты милицией во избежание беспорядков; это и подтолкнуло многих болельщиков к тому, чтобы досрочно покинуть стадион, а не дожидаться возможности выйти долгое время после игры на холодном воздухе. В этих-то единственных открытых воротах и столкнулись два потока людей — покидавших трибуну и возвращавшихся на неё.

Матч был доигран до конца и закончился победой «Спартака» 2:0. Узнав о случившемся, Швецов заявил,что сожалеет о забитом им голе. Единственное сообщение, появившееся в печати (газета «Вечерняя Москва»), выглядело так: «Вчера в „Лужниках“ после окончания футбольного матча произошёл несчастный случай. Среди болельщиков имеются пострадавшие»

Расследование катастрофы произведено по распоряжению Ю. В. Андропова (через три недели после события ставшего Генеральным секретарём ЦК КПСС) в предельно сжатые сроки. По официальным данным, погибло 66 человек; по неофициальным, только количество серьёзно раненных превышало 300. Виновным было признано руководство Большой спортивной арены. Болельщики считают основной причиной событий действия милиции; есть старая фанатская песня, стихи к которой написаны через несколько дней после трагедии.

Двадцатое число — кровавая среда;
Мы этот страшный день запомним навсегда.
Заканчивался матч на кубок УЕФА.
Играли «Хаарлем» и наш «Спартак» (Москва).
Не упуская шанс реальный, Швецов забил красивый мяч,
И прозвучал свисток финальный — закончился предсмертный матч.
И очень рады все мы были, ведь мы сегодня победили.
Не знали мы ещё тогда про пакость подлого мента
Нас всех в один проход пустили,
Пятнадцать тысяч — это сила,
А там во льду ступеньки были,
И поломались все перила.
Там жалобно тянули руки,
Там не один погиб фанат,
И из толпы раздались звуки:
«Назад, ребята, все назад!»
Когда толпа там расступилась,
Там были крики, была кровь,
И столько крови там пролилось;
И кто ответит за эту кровь?
Кто виноват? С кого все спросы?
Я отвечать уже не в силах.
Менты замяли все вопросы,
И лишь друзья лежат в могилах.

В истории рано или поздно все всплывает на поверхность. Даже то, что пытаются утопить под толщей лет. Но на поверхность современных дней тайное само не всплывает. Ее скрывали семь лет. И в сегодняшнем материале мы приоткрываем занавес над трагедией, случившейся в Лужниках 20 октября 1982 года. Именно приоткроем, ибо в черной тайне Лужников еще осталось немало загадочных обстоятельств... Руководствуясь этой мыслью, редакция "Советского спорта" поручила своим корреспондентам поднять со дна лет одну тайну, скрытую от народа.

Трагедия на стадионе в Шеффилде потрясла мир. Крупнейшие телекомпании планеты транслировали многочасовые репортажи с места событий. Не подкачало и отечественное Гостелерадио, показав нам футбольный стадион, ставший в течение считанных часов печально известным всему миру.

А мы... Мы смотрели на экран, видели на нем засыпанное цветами футбольное поле, поле скорби человеческой. А в памяти всплывал совсем другой стадион...

Вы знаете, почему в Лужниках в конце октября не проводят футбольные матчи? Официальные ссылки на плохое состояние травяного покрова вряд ли можно признать основательными - на "Динамо", скажем, в это время газон не лучше, а игры идут. Даже международные. Так что трава не причина, а повод. Причина, долго и тщательно замалчиваемая посвященными, кроется в другом: очень уж боятся эти посвященные увидеть цветы на футбольном поле Лужников. Цветы в память о погибших.

Мы знали и не знали об этой трагедии. Верили и не верили. Да и как было поверить, что на главном стадионе страны с его опытом проведения крупнейших мероприятий могут погибнуть в считанные минуты десятки людей?

Но это было. Было в промерзлый, обледенелый день 20 октября 1982 года. Тогда московский "Спартак" встречался в Лужниках в матче розыгрыша Кубка УЕФА с голландским "Хаарлемом". В тот черный день с самого утра повалил первый осенний снег. Завыл ледяной ветер, ртуть в градусниках упала до отметки минус десять. Словом, погода внезапно стала той самой, в какую добрый хозяин собак жалеет.

И все же истинные болельщики не остались дома. Ведь игрался последний матч международного сезона. И что им холод и непогода - "Спартак" согреет.

В тот вечер, правда, было распродано лишь около десяти тысяч билетов. Администрация Лужников решила, что все зрители вполне могут разместиться на одной трибуне - трибуне "С". Так за порядком следить легче. Собрали молодежь в отдельные секторы, а потом оцепили их как "потенциально беспокойный элемент" двойным милицейским кольцом. И за возможные беспорядки на стадионе можно было не волноваться.

Да их по существу и не было, беспорядков. Правда, задержала милиция десяток-другой людей, пытавшихся возместить недостаток градусов на улице количеством градусов, принятых внутрь. Но, напомним, дело происходило до начала настоящей борьбы с пьянством, поэтому ничего из ряда вон в этом факте не было. Да еще фанаты попытались было пару раз помахать красно-белыми флагами. Но поскольку борьба с болельщиками, в отличие от выпивох, была уже в самом разгаре, то блюстители порядка быстренько заставили свернуть полотнища и выдернули из толпы человек десять. Для острастки. Молодежные секторы притихли, проявляя в дальнейшем эмоции лишь по досадным поводам. А их за матч набралось немало - уж больно расточительными оказались в тот день спартаковцы в реализации голевых ситуаций. Так что до самой последней минуты ворота голландского клуба, весьма, надо сказать, среднего по классу, были взяты лишь один раз.

С этой последней, девяностой минуты матча, и начинается новый отсчет времени - времени трагедии. У Сергея Швецова, героя матча, в беседе с одним из нас как-то вырвалось: "Эх, лучше бы я не забивал тот гол! .."

Многие болельщики уже перестали верить в удачу москвичей и позволили себе на несколько минут сократить время матча - потянулись к выходу. При минус десяти полтора часа на трибуне - испытание не из легких... Продрогшая на ветру милиция весьма активно их к этому приглашала. Как только первые зрители стали спускаться по лестнице, тут же был образован живой коридор из мундиров, куда особенно настойчиво препровождали (другими словами, подталкивали) молодых болельщиков.

Ох, уж этот пресловутый милицейский коридор! Сколько копий уже сломано вокруг него, ан нет - после каждого футбольного или хоккейного матча мы вынуждены по прежнему опасливо шагать по этому не весть кем и когда придуманному коридору.

Да поймите вы, - убеждал одного из нас командир отряда милиции специального назначения при Главном управлении внутренних дел Мосгорисполкома, полковник милиции Д. Иванов, - такой коридор - мера вынужденная. И единственная его цель - обеспечение безопасности людей. Ведь пропускная способность станций метро ограничена. Вот наши специалисты и сделали точный подсчет, какой ширины должен быть этот коридор, чтобы метро работало спокойно.

Что ж, доводы понятны. Но неужели нет другого выхода? У нас предложение к тем специалистам, которые "рассчитывали" необходимую ширину коридора. Пусть они рассчитают, сколько автобусов понадобится для того, чтобы отвезти часть болельщиков на соседние станции метро - так значительно увеличится пропускная способность тех, что расположены рядом со стадионом. Да, конечно, потребуются дополнительные расходы. И немалые. Но разве малых расходов стоит милицейское оцепление? Ведь оно состоит из нескольких тысяч стражей порядка, которые должны бы в это самое время не изображать из себя стену, а бороться с преступностью. Кто подсчитает ущерб от синяков и шишек, неизбежно получаемых в толпе? И кто, наконец, подсчитает моральный урон от унижения, которое испытывают люди в таких коридорах?

Кто был хоть раз в Лужниках, знает: при выходе с верхних секторов зрители попадают сначала на площадку между первым и вторым этажом, а уж оттуда лестничный марш ведет прямиком на улицу. Маршей этих на стадионе множество. Но 20 октября 1982 года в секторе, где была собрана в основном молодежь, не запертым оказался только один. Один-единственный узкий проход на несколько тысяч человек. Объяснить это можно лишь стремлением работников стадиона облегчить себе жизнь. Себе - но не другим.

К чему приводит такая политика - известно. Вспомним только один случай, тоже скрытый от народа, события во Дворце спорта "Сокольники" в 1976 году. Один из нас присутствовал тогда на хоккейном матче между советскими и канадскими юниорами, который закончился трагически. И тогда большинство выходов было закрыто и в возникшей давке погибли несколько десятков человек. Эта история еще ждет своих летописцев. Но одно можно сказать с уверенностью: никаких уроков из нее извлечено не было. Правда, кого-то наказали, кого-то уволили. Но не об этих уроках идет речь. Мы утверждаем: если бы из случившегося в 1976 году были сделаны нужные выводы, то не случилось бы трагедии в 1982-м…

Итак, едва только первые зрители поднялись со своих мест, как милиция в сотрудничестве с администрацией начала операцию, которая на специфическом жаргоне правоохранительных органов носит название “зачищение”. О стилистических достоинствах этого термина можно спорить, но суть действий он передает достаточно точно - болельщиков начали подталкивать к выходу. Люди стекали вниз, организованно толкаясь и скользя по обледеневшим ступенькам. И в это самое время в морозном воздухе вдруг родился крик восторга. Швецов не дал-таки “Хаарлему” уехать домой налегке. За двадцать секунд до финального свистка он все же загнал второй мяч в ворота гостей. И на трибунах бурно приветствовали успех любимцев.

А те, кто достиг уже нижних ступенек? Они, естественно, захотели узнать, что произошло за двадцать секунд до конца матча на так не вовремя покинутом ими стадионе. Почти покинутом. И повернули назад.

В этот момент крик восторга перешел в крик ужаса. Ибо, напомним, выход был открыт только один. А сверху в сумеречный проход тоннеля продолжали заталкивать все новых и новых людей. Тем, кто пытался остановиться, торопливо говорили: "Все, кончилось уже. Забили - ну и радуйтесь себе на улице. Домой, домой. Не останавливайтесь на проходе!" А тем, кто и после этого не слишком спешил в давку, помогали - подталкивали в спину.

Сверху толпу ускорили. Снизу она ускорилась сама. И два неуправляемых потока встретились на той самой злополучной узкой лестнице.

Это было что-то ужасное. Мы не могли сдвинуться с места, а толпа напирала и сверху, и снизу. Справиться с обезумевшими людьми не было уже никакой возможности. Я видел, как какой-то офицер милиции, кажется майор, прыгнул в толпу, чтобы остановить ее. Но что он мог сделать? Поздно уже было. И он остался в толпе.

С тех самых пор Володя Андреев на футбол больше не ходит. Он, заядлый в прошлом болельщик "Спартака", обходит стадионы стороной и переключает телевизор на другую программу, если видит на экране зеленый четырехугольник футбольного поля. Но ему повезло: он остался жив в той человеческой мясорубке...

Один из нас в злопамятный вечер 20 октября играл в баскетбол в зале лужниковской Малой спортивной арены. Другой случайно проезжал по набережной Москвы-реки вскоре после окончания матча. Один видел, как на каменную мерзлую землю складывали искалеченные тела людей, но два милиционера быстро вывели его за территорию стадиона. Другой был оттеснен к тротуару вереницей мчавшихся с включенными маяками машин "скорой помощи". Нам было тогда по двадцать лет, и мы, не чуждые спорту, вполне могли оказаться на трибуне "С". Мы поняли, что на стадионе произошло что-то страшное. Но что? Лужники в мгновение ока оцепила милиция и внутренние войска - трагедия была взята в окружение.

И охраняется до сих пор.

Мы знаем многих журналистов, которые пытались написать о ней. Но до сегодняшнего дня о случившемся рассказала только "Вечерняя Москва" 21 октября 1982 года. Да и то вскользь: "Вчера в Лужниках после окончания футбольного матча произошел несчастный случай. Среди болельщиков имеются пострадавшие". На тему было наложено табу - негласное, естественно, но от того не менее действенное.

В то время считалось, что в нашем государстве все хорошо. И просто не может быть плохо. И вдруг - такое! Вот и делали вид, что ничего не произошло. А тем временем врачи подбирали 20 октября в Лужниках десятки трупов. И ехали оттуда "скорые помощи" по моргам.

То было, если помните, время апофеоза борьбы с болельщиками. Кричать на трибунах нельзя - следует сидеть чинно, словно в театре. Надеть на голову шапочку с цветами любимой команды или "розу" (так фанаты зовут шарфы) - почти уголовное преступление. Да что там "роза"! Попробуй кто хотя бы значок надеть - уже фанат. Ату его!

Наряды милиции утроенной численности без всяких на то оснований (назойливо "опекаемый" зритель не слишком-то и рвался на футбол на стыке 70-х и 80-х), отнюдь не бездействовали. Фанатов - и истинных, и подозреваемых - водили в пристадионные комнаты милиции, регистрировали, переписывали, штрафовали, сообщали на работу или в институты. Другими словами, всеми силами старались сделать из них изгоев общества, чтобы было на кого при случае показать пальцем. И преуспели в этом.

Страшно говорить, но чиновникам по делам молодежи из комсомола трагедия в Лужниках помогла. "Во всем виноваты фанаты" - эта версия стала официальной. И в 135-м отделении милиции, дислоцирующемся в Лужниках, всем показывали красно-белые майки, якобы подобранные на стадионе после матча. Вот только никто почему-то не подумал, что при температуре минус десять на футбол в майке может пойти только редкостный, простите, индивид. Ну до подобных мелочей тогда дела никому не было.

Вот и получилось, что этот черный день не только убил у многих родителей детей - было сделано все, что бы убить и добрую память о них.

Мы встречались со многими из этих преждевременно постаревших отцов и матерей. Они плакали и рассказывали о тех, кто не давал этим слезам просохнуть все семь лет, прошедших после трагедии.

Сыновья их были обычными парнями - рабочими, студентами, школьниками. В меру старательными, порой без меры беспечными -- это ведь так свойственно юности. Многих, очень многих из них отцы и матери уговаривали не ходить в Лужники в такой жутко холодный и ветреный день. Ах, если бы они послушались того доброго совета!

Когда на Москву опустилась ночь, никто из них домой не вернулся. Родители бросились в отделения милиции, но там им ничего ответить не смогли - не было сведений. Тогда они ринулись в Лужники, на стадион, который был оцеплен. Через оцепление их не пропустили, и они стояли за милицейской шеренгой, теряясь в неизвестности.

Потом, под утро, метались по столичным моргам, пытаясь опознать и боясь опознать тела сыновей. А потом ждали долгих тринадцать дней, ибо только тогда по чьей-то безымянной, но явно высокопоставленной указке им разрешили похоронить своих детей. "Плохих" детей, доставивших всем столько ненужных неприятностей и хлопот.

Гробы с их телами разрешено было по пути на кладбище завезти домой. Ровно на сорок минут - не больше. Попрощаться в присутствии милиционеров. И затем организованно, с эскортом - в последний путь. Единственное, что им позволили сделать самим -- выбрать кладбища. Они выбрали разные, а сейчас, по прошествии лет, жалеют, что не одно - случись что с кем из них, сестры и братья по несчастью за могилой бы, как за сыновней ухаживали. Впрочем, и здесь, похоже, все было продумано - властям не нужен был мемориал, а на разных кладбищах могилы найти непросто.

На самый главный вопрос родителей: кто виноват в гибели их детей? - им ответили сразу: сами дети. Создали напряженную обстановку. Потому кровь и пролилась. Вы жаждете еще чьей-то крови? Ждите, будет суд.

До самого его заседания, до 8 февраля 1983 года, они бились в поисках адвокатов. Никто не брался защищать погибших. Так адвокатов и не нашли. Сейчас несостоявшиеся защитники в один голос призывали нас вспомнить о том, какое тогда было время.

"Кого, - спрашивали они, - вы бы хотели, чтоб мы обвиняли? Смелость, гражданская и профессиональная, тоже, знаете ли, свои границы имеет...", Что ж, они сейчас стали смелее - тогда отказывались без объяснения причин.

Суд представил главным виновником свершившегося коменданта Большой спортивной арены Панчихина, проработавшего до страшного дня в этой должности два с половиной месяца, и определил ему меру наказания в 1,5 года исправительных работ. Дела тогдашних руководителей стадиона - Лыжина, Кокрышева, Корягина - были выведены в отдельное судопроизводство и обвинительным приговором не окончились. Вопрос о том, почему обеспечение безопасности выхода тысяч людей со стадиона было доверено столь неопытному работнику, остался на суде без ответа. Действия сотрудников милиции вообще никакой оценки не получили - судья Никитин не слишком принимал во внимание показания оставшихся в живых пострадавших. Хотели, дескать, крови - получите Панчихина.

Только ведь не хотели родители погибших ребят крови. Не об отмщении шла речь - об уроке. Чтобы не повторилась эта трагедия. Но, увы, их голоса никто не услышал - письма, адресованные в высокие инстанции, остались без ответа. Давайте же хоть сегодня, почти семь лет спустя, выслушаем их.

Мы хотим и хотели только одного - знать истинных виновников гибели наших детей,- голос Нины Александровны Новостроевой, потерявшей в тот роковой день единственного сына, дрожит - Не может же за все отвечать человек, проработавший на стадионе без году неделя. Но истина была окружена для нас все эти годы заговором молчания и лжи. Мы так и не смогли найти правду. Как не смогли найти личных вещей погибших - ребят нам выдали полностью раздетыми. Как не смогли за эти годы ни разу в день годовщины их смерти попасть на злополучную лестницу - ее от нас закрывают специально. Как не смогли добиться помощи в установлении памятников на их могилах - все обещания о помощи в день похорон оказались на поверку пустым звуком. Их называли хулиганами. Кто из этих людей знал наших детей при жизни, чтобы после смерти выставлять их изгоями? Как пробить эту рутину черствости, окостенелости, равнодушия? "А зачем вы их пускали-то туда?" - спокойно ответствовал мне на все эти вопросы тогдашний председатель Московского городского суда. Не помня уже толком себя, я сказала ему, что, видимо, на равных мы сможем беседовать только тогда, когда и в его семью придет горе. Конечно, не все были столь же твердокаменно-бессердечны. Мы помним, с какой болью рассказывали нам о трагедии некоторые сотрудники милиции. Мы помним о тех из них, кто пытался, не щадя жизни, пасти наших детей. Но мы не можем простить тех, кто молчаливо одобрял грязную возню вокруг этой трагедии.

После шеффилдской трагедии "Советский спорт" опубликовал черный список футбольных жертв, погибших в разное время на стадионах мира. В этот ряд поставили тогда и Лужники, но точного числа погибших привести, понятно, не смогли. Не можем, к сожалению, сделать это и сейчас, хотя об этом просят нас читатели. Тайна Лужников так и остается черной тайной. Точного количества жертв не назвал в свое время суд. Определить его практически невозможно: и сегодня архивы у нас, как известно, закрыты и охраняются, пожалуй, крепче оборонных заводов. Прокуратура утверждает, что погибло 66 человек. Родители погибших ребят говорят, что жертв было больше и не верить в это у нас нет оснований.

Мы в долгу перед теми ребятами, что погибли семь лет назад в Лужниках. И потому обещаем, что 20 октября, несмотря ни на что, придем на ту лестницу, где произошла трагедия. И положим на нее цветы. От нас. И, надеёмся, от всех вас.

Пришло время сказать правду и о тех, кто погиб, и о тех, кто виновен в трагедии, о тех, кто эту трагедию от нас скрывал. Справедливость ведь срока давности не имеет.

Не так давно одному из нас пришлось побывать на товарищеском футбольном матче между советскими и английскими дипломатами. И когда судья прервал встречу и объявил минуту молчания в память погибших в Шеффилде, больно резанула мысль: "Ну почему ни на одной игре чемпионата СССР за шесть сезонов не было объявлено минуты молчания? Почему мы чтим память погибших англичан и забываем погибших соотечественников? Почему? .."

"Не ворошите старое, парни, - не раз давали нам совет, пока мы готовили этот материал.- Зачем вам это?"

Затем, чтобы трагедия не повторилась.

Март 1989 года. Холодный весенний вечер. Обледеневшие ступеньки под ногами. Милицейский коридор. "Все, кончилось уже. Проходите. Домой, домой. Не останавливайтесь на проходе!" Это картинка уже нынешнего футбольного сезона. Похоже, не правда ли?

Это и есть самое страшное - забывать уроки прошлого.

Сергей Микулик, Сергей Топоров